Prof. Dr. Josef Shaked, Wahringer StraBe 15/1/11, A-1090 Wien
Источник: Shaked J. Die psychoanalytische Großgruppe – Freudianische und Kleinianische Ansätze / Gruppenpsychotherapie und Gruppendynamik, 1993, 4-20
Summary
The Psychoanalytic Large Group. Freudian and Kleinian Approaches
The processes of the large group are described and differentiated from those of the small group. Different group models as well as Freud’s approach to group psychology are discussed in view of their applicability for the large group. The various large group processes are examined from the viewpoint of Freud’s psycho-sexual stages ofdevelopment, Margaret Mahler’s ego psychological developmental model, object relations theories and Kohut’s self psychology. Finally, the author delineates his own experiences with the large group as well as his manner of intervention.
1. Введение
Большая группа является радикальной контрапозицией к доверительным отношениям диадной ситуации, которой посвятил себя Фройд. Значительные модификации аналитической ситуации требует уже малая группа. А большая группа со своей анонимностью и необозримостью представляет ещё большие трудности для открытости и доверительности, без чего собственно не создаётся аналитической ситуации. Поэтому некоторые групповые аналитики высказывают сомнения в возможности и полезности аналитических переживаний в больших группах. Но история психоанализа показала, что классический сеанс постоянно расширяется новой постановкой вопросов и новыми терапевтическими требованиями.
Новым в аналитической большой группе оказывается невозможность одновременного личного контакта со всеми членами группы. Новые специфические переживания вызывают страхи, которые оказываются намного большими, чем страхи в малой группе. И соответственно провоцируемая в большой группе регрессия глубже, чем регрессия в малой группе. Если малая группа репродуцирует детские неврозы, то большая группа – страхи раннего детства, близкие к психотическим, которым младенец и маленький ребёнок беззащитно подвержен.
Скорее всего, большая группа функционирует на уровне пограничных расстройств, с характерными для них паническими состояниями страха и преобладанием примитивных механизмов защиты. Поэтому изучение большой группы позволяет наблюдать за более глубокими слоями души, чем в малой группе. А кроме того большая группа является мостиком к психологии масс и к психопатологии больших скоплений людей и больших организаций. Такие различия между большой и малой группами оправдывают уделение внимания феномену большой группы.
Наблюдающиеся в группе феномены зависят от количества её участников. Как правило, малая аналитическая группа состоит из 7-12 членов, а большая группа начинается примерно с 25 человек. Но типичные феномены большой группы лучше всего проявляются при 50-100 участниках. Чаще всего большая группа проводится 2 или несколькими руководителями. Но по своему личному опыту знаю, что лучше проводить большую группу одному руководителю, на котором и будет концентрироваться перенос. Тогда можно лучше анализировать центробежные тенденции и расщепления в группе.
Понятно, что при таком большом количестве индивидов коммуникация затрудняется, и зависимость от руководителя особенно выражена. Неспособность участников поддерживать личные отношения со всеми другими членам группы вызывает тревогу в начальной фазе большой группы. Участники ощущают ограниченность своей социальной компетентности, уменьшается способность мыслить и формулировать свои мысли. Начальное молчание сопровождается ощущением парализованности. Вербальные выражения скудны и чаще всего относятся к диффузному страху потери идентичности и чувствам пустоты, изолированности и несвободы. Обнаруживается соматизация психических ощущений: чувства жара или холода, удушения или головокружения. Ухудшается ориентация во времени и пространстве. Всплывают страхи уничтожения. Рассаживание по креслам, расположенным в нескольких концентрических кругах, когда за спиной оказываются другие участники, провоцирует возникновение параноидных страхов. Страхи близости и доверительности приводят к тому, что внутренние ряды кресел вначале частенько оказываются незанятыми. Этим большая группа символически выражает внутреннюю пустоту и отсутствие ощущения своей безопасности, состояние, которое Бион (1962) сравнивал с «отсутствием груди». При этом возникают компенсаторные фантазии о всемогуществе, желания слиться с другими, которые сменяются страхом оказаться проглоченным архаической матерью. Возникают желания в тотальной поддержке и безопасности, полном уюте и безответственности.
2. Модели групп и их применение к большим группам
Полезной моделью для понимания малых групп является семья: мать, отец, дети. В малой группу воспроизводится семейная ситуация. Каждый член группы может в переносе на других воспроизвести свою специфическую ситуацию детства. И по-другому формируется ситуация в большой группе. Здесь мы встречаем состояния, которые скорее напоминают архаическое общество, взаимоотношения в большой группе напоминают общение в клане. В качестве сравнения можно привести Фройдовскую архаичную орду с отцом-тираном, запрещающим сыновьям овладевать его женщинами и которого сыновья убивают (1912/13, стр. 171 и след.). А после нахлынувшего на них страха и раскаяния сыновья пожирают отца, интроецируя его запреты в качестве двух великих общественных табу на смерть и инцест.
В условиях психоаналитической большой группы мы часто переживаем возрождение этих архаических конфликтов в драматической форме. Руководитель большой группы переживается как репрезентант общественных норм и обязанностей, устранение которого обещает свободу от угнетения и сексуальную вседозволенность. А с другой стороны члены группы идентифицирутся с ним и его авторитетом, амбивалентно любя руководителя. Большая группа своеобразно разрешает этот амбивалентный конфликт: хотя руководителем восхищаются, при любой его ошибке на него нападают и высмеивают. Другой способ обращения с амбивалентностью – поиск козла отпущения, унижаемого и разоблачаемого вместо руководителя. Часто выявляются псевдо-вожди, которые соблазняют большую группу на восстание против авторитета руководителя. Иногда происходит как бы вознесение на крест руководителя или в качестве его заместителя козла отпущения. И всегда находятся сыновья, которые готовы пожертвовать собою вместо отца. Важным шагом в развитии является осознание таких процессов с последующим переживанием чувств вины. В результате группа встречается со своей амбивалентностью и получает новый доступ к интернализованным табу. А одновременно такие переживания позволяют распрощаться с детской ситуацией райской безвинной жизни.
Ещё один подход к пониманию процессов в большой группе мы встречаем в статье Фройда (1921) «Психология масс и анализ Я». В этой работе Фройдопирается на тезис Ле Бона (1895) о повышенной внушаемости и регрессии, обнаруживающейся в толпе людей. Фройд также рассматривает массу как обременённую аффектами и непредсказуемую. Фройд обращается и к тезису McDougals (1920): людям из толпы присущ общий интерес к одному объекту и способность воздействовать друг на друга. Регрессия массы, по мнению Фройду, манифестируется проекцией индивидуального идеала Я на вождя и импульсивным поведением индивидуума в толпе. При этом тесно сближаются сферы Сверх-Я и Оно. Объект-отношения регрессивно замещаются идентифицированиями. Фройд рассматривает массу как «скопление индивидов, поставивших на место своего идеала Я один и тот же объект и вследствие этого идентифицировавшихся в своём Я друг с другом» (GW, XIII, 128). Интересно то, что в отличие от Ле Бона, Фройд в качестве групповых формирований рассматривает не лабильную толпу, а две высокоорганизованных структуры – церковь и армию. Неструктурированная аналитическая большая группа лавирует между двумя этими полюсами толпы и организации, хаоса и структуры. Хаос возникает в результате затруднённой коммуникации и обращения к первичным процессам вместо рационального дискурса. А структура образуется общей задачей – превратить самого себя в предмет переживаний и познания.
В большой группе трудно применять усложнённую модель Фолькиса (1964), в соответствии с которой группа образует сеть коммуникаций и интеракций (матрицу), служащей в качестве фундамента отдельной персоне. А вот тезис Фолькиса о том, что индивида следует рассматривать носителем коллективных фантазий, хорошо применим. То есть, большая группа развивается от аморфной массы до структурированной формы, способной к коммуникации.
3. Стадии развития больших групп
Историю развития группы можно соотнести со стадиями детского развития. Подходящей моделью является Фройдовская (1905) теория психосексуального развития детей, которую я вкратце изложу и проиллюстрирую примерами из сеансов большой группы. Первоначальную зависимость и беспомощность группы можно сравнить с оральной фазой. Вначале группы всплывает много ассоциаций членов группы, которые выражают поиск питания и защиты. От руководителя группы требуют предоставить группе поддержку и защиту. Так на одном из первых сеансов большую группу сравнили с бесформенной массой аморфного пудинга, в котором барахтается группа и отправляет свою нужду. Мужчины хотели устроить состязания в том, кто выше и дальше помочится. В этом фрагменте сгустились все ранние ступени развития. В ранних фазах развития группы руководитель попеременно переживается как архаическо-фаллическая мать, как гермафродит, как образ божественного совершенства, как монстр. Образы большой группы всегда многозначны и содержат как позитивный, так и негативный перенос. Иногда группа переживает себя как марионетку, которой руководитель группы манипулирует на основании известных только ему законов. Фантазируемое всемогущество аналитика группы предназначено для уменьшения тревоги, хотя одновременно оно может вызывать страх оказаться во власти руководителя. Всплывают фантазии о заключении под замок, как и страх изгнания из рая.
Фантазии о рае содержат также особой вариант первичной сцены. Дети изгоняются из родительской спальни, где родители предаются наслаждениям и где младенец Христос готовит для детей подарки. В фантазии большой группы руководитель запрещает членам предаваться наслаждению. Он обладает тайным знанием и всемогуществом. Потому-то первое заседание большой группу ассоциируется с первым школьным днём, когда дети оказываются во власти сверхмощного учреждения и таинственными правилами. Страх преследований мощной инстанцией побуждает группу отрицать половые различия: все должны быть равны, чтобы оставаться безвинными в детском раю.
А после этого большая группа переходит к анально-садистической фазе. Ассоциации вращаются вокруг сексуальности, рассказывается похабщина и двусмысленные шутки. Преобладает стремление мучить и подвергаться мучениям, граница стыда размыта. Члены группы радуются возможности выставить на всеобщее обозрение частичные влечения и нарушить табу. Уменьшается авторитет руководителя, он делается посмешищем.
На следующей фаллической фазе происходит эксгибиционистская борьба за власть. Мужчины соперничают друг с другом за расположение женщин, а женщины конкурируют с мужчина за влияние на групповые процессы. Появляются трудности понимания, показывающие и усиливающие существующие страхи. Один из мужчин объяснял свои трудности вступить в разговор с женщинами шутливой парафразой слов Ницше: «Когда идёшь к женщинам, не забудь переводчика!» Это высказывание свидетельствует также о латентной гомосексуальности в качестве защиты от другого пола. А далее медленно всплывают эдипальные фантазии. Группа пытается найти поддержку у руководителя: тот якобы может приоткрыть мужчинам сексуальность посредством ритуала инициации. Одна из женщин говорит о желании быть нежно и с любовью ознакомленной с сексуальностью в результате дефлорации отцом или священником. Мужчины рассказывают о своём первом опыте, полученном в борделе. Высказывается желание сыновей вместе с отцом посетить потаскуху, причём она наделяется чертами матери, должна быть доброй, нежной и чувственной, совращая сына. Иногда в большой группе образуется пара. Половая зрелость группы в таких случаях празднуется в форме фиктивной свадьбы. Руководитель или один из членов группы должен фигурировать в качестве священника, благословляя молодую пару. Потом возникают фантазии об убийстве отца. Стариков нужно сослать в пустыню, чтобы дети могли предаться празднику. У группы ощущение, что убийство отца устранит все помехи и ограничения. Распространяется повышенное настроение, описываемое как «маниакальный праздник». В группу формируется ритуал с мифическим характером. Может возникнуть оргиастический праздник, прославляющий чёрта, или шабаш ведьм, свидетельствующие о снятии моральных запретов. Устранение руководителя может проявиться и в сновидениях. Один из членов группы рассказывает: руководитель лежит на кушетке, утыкаясь лицом в подушку и ужасно воя. Сновидец озабоченно ходит взад и вперёд. Руководитель группы спрашивает его, не может ли он ему помочь. В этом сновидении происходит обмен ролями, теперь руководитель становится беспомощным. В другом сновидении руководитель группы выходит из коллективной сауны, чтобы охладиться в озере. Совершенно замёрзший руководитель группы ожидающе стоит перед дверьми, правда, выглядя с многочисленными сосульками очень эротично. Все смеются, кто-то говорит: «Как это глупо! Он действительно замёрз; нам нужно тотчас опять смеяться, иначе мы тоже замёрзнем». В качестве представителя морали руководитель группы должен быть обезврежен и высмеян. Он не может дать группе тепло. Такие сновидения чуть ли не в открытом виде показывают агрессивно-либидозные желания группы по отношению к руководителю.
А после этого следует фаза тревоги и раскаяния. Группа обнаруживает свою вину, заново подвергаясь господству Сверх-Я. Затем начинает признаваться необходимость и неизбежность норм и запретов, возникает скорбь из-за утраченного детского рая. Наступает фаза расставания, большая группа признаёт свою ограниченность, она способна отказаться от своих фантазий величия и признать реальность.
4. Эго-психологический подход
Большая группа развивается от симбиоза к индивидуации (Mahler, 1968). Начальные чувства пустоты напоминают об аутизме, желаниях слиться в диаде. Затем следует борьба за достижение своей собственной идентичности и индивидуальности внутри большой группы. Фазе упражнений соответствуют усилия группы найти свой язык, который бы адекватно выражала ощущения группы. В рамках большой группы проявления чувств очень быстро воспринимаются неадекватно и смехотворно, когда они выражаются фальшивым тоном. Тогда группа может немилосердно разоблачить наигранные чувства. И, наоборот, она эмпатически реагирует на проявления с адекватным выражением чувств. Шутка и юмор оказываются отличными средствами общения в большой группе, так как они представляют правильный баланс между приближением и дистанцированием, между разоблачением и признанием.
Сближение, по мнению Маргарет Малер, начинается в большой группе тогда, когда её члены стали более-менее автономными и оделены желанием достичь прежнего слияния. Тогда группа развивает регрессивные фантазии о рае, где о каждом позаботятся и не нужно нести ответственность за свои поступки. Внутри группы происходит постоянная борьба с неопределённостью исхода между регрессивными и прогрессивными тенденциями. Как и в детстве, победу могут одержать тенденции, тормозящие развитие.
И, под конец, большая группа достигает стадии постоянства объекта, когда возможны более зрелые взаимоотношения индивидов. При благоприятном развитии возможно расставание с переживанием печали. Возможны избирательные идентифицирования, когда идеализации и обесценивание проходят проверку реальностью и соответственно модифицируются.
5. Теория объект-отношений
Эта теория в результате исследования архаических состояний души особенно подходит для наблюдения за большой группой, так как учитывает её регрессию на ранние ступени развития и наличие примитивных механизмов защиты. Начальную фазу большой группы можно сопоставить с параноидно-шизоидной позицией детского развития (Klein, 1946). Эта фаза характеризуется страхами преследования. Злые объекты вынуждены постоянно отщепляться от добрых объектов, чтобы защищать их от агрессивности группы. Добрые объекты, а именно большая группы в целом и её руководитель, идеализируются, зато нелюбимые члены группы наделяются отвратительными чертами. Группа и руководитель переживаются как частичные объекты, как злая или добрая грудь. Так что большая группа может рассматриваться как питающая или отравляющая материнская грудь. Группа предпринимает попытку спроецировать злую грудь. Воспринимаются не целостные персоны, а их части. Вначале иногда воспринимаются только головы участников, словно бы они были отрезаны от остального тела, или обувь в качестве символа подавления.
От страхов преследования большая группа применяет примитивные механизмы защиты типа расщепления, проекции и интроекции. Группа и руководитель расщепляются на доброе и злое. Добрые части в Фройдовском смысле «очищенного наслаждающегося Я» (1915) рассматриваются как принадлежащие группе, а злые части приписываются внешнему миру или участникам группы, превращённых в козлов отпущения. По мнению Jacobson (1964) проекция означает частичную дифференциацию или слияние репрезентантов Самости и объектов в стремлении провести границу между Самостью и объектом. Меляни Кляйнприписывает эти механизмы очень ранним объект-отношениям, когда материнская грудь расщепляется на добрую и злую части. Вначале проекция является смещением влечения к смерти вовне, а интроекция присвоением добрым внешних частей внутрь. В последнее время в психоаналитической теории большое внимание уделяется механизму защиты, называющемуся проективной идентификацией. По мнению Меляни Кляйн (1946) большая доля ненависти, предназначенная Самости, проецируется на мать, формируя, таким образом, прототип агрессивных объект-отношений. Это схоже с механизмом идентификации с агрессором, открытым Анной Фройд (1936). Но, конечно, Кляйн идёт дальше, так как считает, что при проективной идентификации происходит не только устойчивая идентификация с спроецированными импульсами, но и стремление осуществлять контроль за объектом, в который смещены импульсы. Такой примитивный механизм защиты характерен для параноидно-шизоидной позиции (Кляйн, 1946). Как и все ранние механизмы защиты, он тоже сохраняется на всю жизнь и может вновь активироваться в регрессивных состояниях. Проективная идентификация кроме служения контролю за объектом помогает справиться с расставанием (Segal, 1964).
Бион (1962) видит в проективной идентификации не столько смещение агрессивных импульсов вовне, сколько проекцию непереносимых чувств, особенно страх смерти. Аналитик служит «контейнером» для такого спроецированного страха, пока пациент не признает его своим. Гринберг (1973) советует психотерапевту принимать свою собственную «проективную контр-идентификацию», являющуюся ответом на анализанда, и использовать её в лече6ных целях.
Tom Main (1975) исходит из потери повседневной уверенности и угрозе индивидуальной уникальности, возникающих в большой группе. Агрессивные аффекты посредством проективной идентификации проецируются на большую группу как диффузную опасность из-за того, что страх не позволяет осуществить дифференцированную проверку на реалистичность. Большая группа воспринимается как сверхмощное, угрожающее образование, в которой трудно сформировать индивидуальные взаимоотношения. Члены группы чувствуют себя скованными в своём мышлении, ощущают угрозу своей идентичности, возникают идеи преследования, нарцисстические и объект-либидозные части могут проецироваться. Так члены группы проецируют свои фантазии величия на руководителя и группу, идентифицируясь потом с ними. Важную роль в большой группе также играет интроективная идентификация.
Когда преодолена параноидно-шизоидная позиция, группа может достичь депрессивной позиции, в которой группа в состоянии воспринимать первичный объект постоянным, целостным. Тогда члены группы могут переживать друг друга как реальных персон. Чувства, связанные с этой позицией, позволяют воспринимать расставание и потери, печаль и вину, а также дифференцировать Самость и объект.
Pierre Turquet (1975) рассматривает диффузию идентичности в качестве главной приметы больших групп. Она возникает у индивида из-за страха перед потерей контроля и из-за агрессии со стороны других участников. Индивидам, которые могут проявлять в большой группе свою уникальность, завидуют и нападают, различия отрицаются, индивидуализации препятствуют. Члены группы предпочитают думать однообразно, посредством иллюзии равенства избегается соперничество и агрессия, которых боятся.
Кернберг (1976) предложил схему развития, которая представляет синтез эго-психологии и теории объект-отношений. Вначале детского развития существует «недифференцированная матрица», организованная в соответствии с принципом наслаждение-отвращение. Возникают единицы Самости и объекта, связанные позитивными и негативными аффектами. Из такого примитивного состояния постепенно формируется психическая структура (главным образом посредством механизма идентификации), под конец приводящая к Я-идентичности. Интроекция и идентификация с интроецированными объектами приводит к формированию структуры, то есть в начальной ситуации группа дезорганизуется, чтобы в конце достичь трёхзвенной внутренней структуры: Оно, Я и Сверх-Я.
В большой группе образуется групповая матрица, состоящая из фантазий о гармонии и единстве с группой. Когда возникают большие проблемы, члены группы обращаются к своим внутренним объектам. При этом злые объекты отщепляются и проецируются на группу. Ассоциативную игру группы можно также рассматривать как переходное пространство в смысл Винникотта (1951). Большая группа тогда превращается в переходный объект, когда она может заместить руководителя в качестве источника уверенности и защищённости, формируя в группе свою уникальную культуру. Развитие группы в соответствие с теорией объект-отношений заключается в объединении частичных объектов в целостные и в достижении депрессивной позиции, когда появляется способность печалиться и переносить амбивалентность. Задачей группы является переход от первичных процессов – к вторичным, а в коммуникации от невербальных средств к вербальным. Магические ожидания устраняются посредством ориентации на реальные представления.
Большая группа создаёт свою собственную мифологию, воплощающую страсть к утерянному раю. Такой процесс позволяет уменьшить тревогу и ощущение неполноценности, служа фундаментом коллективной идентичности, освобождая членов группы из их изоляции и беспомощности, одновременно предлагая защиту от приближающегося расставания и смерти группы. Формирование мифов происходит на символическом языке, который разделяется и понимается всеми членами группы. Частыми мифическими символами большой группы являются болото и пустыня, тюрьма, новобрачные или одинокий всадник. Символы понимаются непосредственно, частенько приукрашиваясь участниками группы. Символы выражают внутренние состояния души, смещённые посредством проективной идентификации на группу. Группа может также использовать классические мифы, чтобы припомнить возродившиеся детские катастрофы в замаскированной форме. Частенько обнаруживаются связи с раем и грехопадением, строительством Вавилонской башни и путаницей языков, Одиссеем, Прометеем, Эдипом, сфинксом, Зигфридом, Тристаном и Изольдой, творением мира и другими мифами, с фантазиями о первичной сцене и половой дифференциации, с рождением и смертью.
6. Психология Самости
В теории психологии Самости, созданной Кохутом (1971) группа является отражением индивида, а одновременно расширением его Самости до фантазируемого величия. Здесь задействованы два важных механизма: отражение и идеализация. Это соответствует идеям Фройда, в соответствии с которыми существует взаимосвязь идеализации руководителя с идентифицированием членов группы друг с другом. Речь идёт о примитивной нарцисстических идентифицированиях, в которых Самость, объект и Я-идеал слиты друг с другом. Согласно Фройду энергией, связывающей членов группы друг с другом, является не объект-любовь, а Самость-любовь. Терапевтической целью группы является замена идей величия и примитивных идеализаций реалистическими представлениями.
Для сплочённости необходимо эмпатическое отзеркаливание. В взаимоотношениях мать- дитя ребёнок видит себя «отзеркаленным» матерью. Он оккупирует мать не только посредством объект-, но и посредством нарцисстического либидо. По мнению Кохута мать является для ребёнка объектом Самости, стимулирующим формирование грандиозной Самости ребёнка, характерной для ранней фазы развития. Постепенно Самость величия посредством так называемх «преобразующих интернализаций» превращается в здоровый нарцизм, позволяющим прийти к реалистической самооценке. Setting (условия) большой группы позволяют проанализировать отзеркаливающий перенос, причём Самость и объект сливаются в Самость-объект, переживаемый в качестве части Самости. Отзеркаливание Самости посредством других людей приводит к обеднению персоны. В большой группе это проявляется в деперсонализации. Возникает иллюзия нарцисстического величия в качестве отзеркаливания своей собственной персоны, без эмпатии к другим. Такое состояние напоминает воображаемую стадию зеркала, описанную Лаканом (1949). Большая группа является Самость-объектом для её членов. Они должны перейти от Самости величия к реалистической самооценке, прорабатывая нарцисстическую ярость и стыд, возникающие при устранении фантазий о всемогуществе.
Кохут различает три формы отзеркаливающего переноса, имеющих большое значение и для развития большой группы. В самой архаичной форме переживается слияние посредством расширения Самости величия на всю группу. А близнецовом переносе уже обнаруживается дифференциация, но члены группы пока ощущают себя идентичными с группой. Во время отзеркаливающего переноса в собственном смысле слова члены группы уже отделены от группы, хотя и продолжают её нарцисстически оккупировать. Злокачественное отзеркаливание группой может приводить к нарцисстическим расстройствам (см. Ashbach, Schemmer, 1987).
Fairbairn (1952) и Guntrip (1969) делают акцент на взаимодействии группы и индивидуума. Индивид появляется в результате интернализации внешних объектов и пребывает в интроективных и проективных отношениях со своим окружением. Группа в индивидууме и индивидуум в группе тесно взаимосвязаны.
Фундаментальные установки Биона (1961) в большой группе могут прекрасно выявляться. Ощущения беспомощности и тревоги в групповой ситуации приводят к глубокой регрессии и деперсонализации, напоминающих ситуацию младенца, описанную Меляни Кляйн. Потеря индивидуальных границ приводит к формирований фантазий о группе на уровне первичных процессов. Это служит защите от архаических страхов уничтожения, в то время как рабочая группа наделяет рациональным дискурсом.
В состоянии зависимости группы ищет поддержки и питания. В таких случаях руководитель приравнивается архаической матери. В большой группе зависимость от руководителя выражена экстремально, стремясь к симбиозу с ним. Всплывают фантазии о питающей груди. Пустое место в центре группы иногда сравнивают с колодцем, вокруг которого собрались люди, чтобы достать воды и поболтать.
При установке борьбы и бегства группа пытается преодолеть ситуацию беспомощности, которая может привести к потере идентичности. Иногда руководителя группы символически воспринимают как полководца или как противника, интерпретации которого отвергаются или игнорируются, так как в нём не видят первичного защищающего объекта. Иногда группа следует за контр-вождём из своих собственных рядов, особенно когда руководитель не реализует желания группы.
Фундаментальная установка образования пар часто драматически активируется в виде в виде фантазийного венчания, символизируя продуктивность и надежды на будущее, обнаруживающиеся в большой группе. Произведённый объект должен уберечь группы от её страхов и отчаяния. А ещё такая церемония позволяет группе защититься от тревожащей её сексуальности, провоцирующей вину.
По мнению Биона фундаментальные установки базируются на архаических фантазиях о первичной сцене в соответствии с идеей Меляни Кляйн о раннем эдипальном комплексе. Фантазии о первичной сцене провоцируют появление в группе страхов уничтожения, которые защищаются посредством фундаментальных установок. Тенденцию членов группы формировать общие бессознательные фантазии Бион называет валентностью. Она образует предпосылку для задействованности в группе фундаментальных установок. У Биона, как и у Фройда, группа оказывается не более чем суммой её членов, никаких принципиальных различий между теориями индивида и группы не обнаруживается.
Хорошо применимо к большой группе понятие общей групповой напряжённости, созданное Ezriel (1950). Зависимость членов группы от её руководителя приводит к его идеализации. Избегают нападать на его персону, так как это может привести к катастрофе. Групповая напряжённость провоцирует фантазии, базирующиеся на неразрешённых детских объект-отношениях. Члены группы являются носителями бессознательных фантазий, группа проживает фантазии или защищается от них. Выявление фантазий уменьшает страхи членов группы.
Широко расходятся мнения относительно роли руководителя и стиля интервенций в группе. Foulkes (1964) советует иметь в большой группе несколько руководителей, чтобы адекватно охватить сложные процессы. Роль руководителя он видит в налаживании коммуникации в группе и достижения понимания членами группы друг друга. Внимание руководителя должно постоянно смещаться от индивидов к группе и наоборот. В большой группе следует избегать интерпретировать индивида. Руководитель должен служить примером, быть, так сказать, лучшим пациентом группы.
По мнению Биона руководитель должен интерпретировать исключительно групповые феномены, отвергая любую роль, приписываемую ему группой. Толковать нужно постоянную смены фундаментальных установок. При этом руководитель должен обращать внимание на проективные идентификации группы, которые могут сказаться на его контрпереносе. Интерпретации должны даваться только тогда, когда они стали достаточно очевидными, но группой пока не воспринимаются.
А вот Кернберг (1979, стр. 1019) считает, что большая группа вызывает у индивида слишком большую тревогу и постоянно грозит распадом, особенно когда даются групповые интерпретации. Он пишет: «Чтобы переживания не были фрустрирующими и не завершались хаосом и бегством, руководитель должен помочь участникам лучше разобраться в том, что происходит в большой группе. В отличии от техники интервенций в малой группе, психоаналитические интерпретации в большой группе совершенно противопоказаны! Они лишь усиливают имеющиеся страхи и фантазии. А вот предметные наставления, например, относительно порядка размещения, а также примечания, относящиеся к конкретным персонам, наоборот, способствуют реалистическому диалогу и устраняют угрожающий характер фантазий».
7. Личный опыт в работе с большими группами
В соответствии с моим опытом интерпретации индивида не показаны в большой группе, так как они усиливают центробежные силы и ослабляют сплочённость группы. Не отличаются большой эффективностью и слишком долгие объяснения на языке вторичных процессов. Лучше всего подходят интерпретации, соответствующие образному и символическому языку группы. Контрперенос является специфической проблемой, так как сталкивает руководителя с его идеями величия и фантазиями о всемогуществе, заставляя контролировать свои собственные эксгибиционистические тенденции. Руководитель довольно легко может себя переоценить и в результате подвергнуться высмеиванию.
Некоторые из руководителей больших групп нацелены на рациональный диалог (см. de Maré, 1975). Большую группу нужно вести от хаоса к порядку, укрощая иррациональность. Участники группы должны из аморфной массы превратиться в осознающих свою ответственность граждан, способных, ни с чем не считаясь, разрешать свои конфликты во взаимоотношениях с другими людьми, что можно рассматривать и как воспитание для демократии. Курт Левин (1948) представлял схожий подход в своей групповой динамике.
Я не полностью разделяю такие идеи. Естественно, группа должна учиться рационально думать, ответственно действовать и следовать демократическим правилам игры. Но с психоаналитической позиции особенно важным я считаю обучение членов группы входить в контакт с иррациональным, уменьшение страхов соприкосновения с бессознательной сферой. Если малая группа воспроизводит детский невроз, то переживания в большой аналитической группе ведут к более глубоким слоям переживаний, что, на мой взгляд, оправдывает введение аналитических больших групп в обучающие программы. К тому же интересы и проблемы, рассматриваемые психоанализом, всё больше направлены на доэдипальные ступени развития, да и техника лечения сегодня больше занимается тяжёлой патологией. Так как личные переживания оказываются в обучении неизбежными для понимания интрапсихических процессов, я считаю переживания в большой группе ценным дополнением опыта, пережитого в малой группе, чтобы приобрести видение более глубоких слоёв нашей душевной жизни, иначе оказывающихся труднодоступными.
Литература:
1. Argelander, H. (1968): Gruppenanalyse unter Anwendung des StrukturModells / Psyche 22, 913-933.
2. Ashbach, C./Schermer, V.L. (1987): Object Relations, the Self, and the Group. London: Routledge & Kegan Paul.
3. Bion, W.R. (1961): Experiences in Groups. London: Tavistock Publications
4. Bion, W.R. (1962): Eine Theorie des Denkens / Psyche 17 (1963), 426-435.
5. Bion, W.R. (1963): Learning from Experience. London: Heinemann Medical Books.
6. Le Bon, G. (1895): Psychologie des foules. Paris
7. Ezriel, H. (1950): A psychoanalytic approach to group treatment / British Journal of Medical Psychology.
8. Fairbairnt W. R. (1952): Psychoanalytic Studies of the Personality. London: Routledge & Kegan Paul.
9. Foulkes, S. H. (1964): Therapeutic group Analysis. London: George Allehnen & Unfein
10. Freud, A. (1936): Das Ich und die Abwehrmechanismen. Wien: Internationaler psychoanalytischer Verlag.
11. Freud, S. (1965}: Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie / GW V, 33-145.
12. Freud, S. (1912/13): Totem und Tabu / GW IX.
13. Freud, S. (1915): Triebe und Triebschicksale. GW X, 210-232.
14. Freud, S. (1921): Massenpsychologie und Ich-Analyse / GW XIII, 71-161.
15. Grinberg, L. (1973): Projective Identification and projective counter-identification in the dynamics of group / L. R. Wolberg/E.K Schwartz (ed.): Group Therapy. New York: International Medical Books Corp.
16. Guntrip, H. (1969): Object Relations and the Self. New York: International Universities Press.
17. Jacobson, E. (1964): The Self and the Object World. New York: International Universities Press;
18. Kernberg, O. F. (1976): Objektbeziehungen und Praxis der Psychoanalyse. Stuttgart: Klett-Cotta 1981.
19. Klein, M. (1946): Notes on Some Schizoid Mechanisms / Int. J. Psych-Anal. 27
20. Kohut, H. (1971): The Analysis of the Self. New York: International Universities Press
21. Kutter, P. (1979): Gruppenmethoden an der Hochschule / Enzyklopädie des 20. Jahrhunderts, Bd. VIII, S. 1018-1023. Zürich: Kindler.
22. Lacan, J. (1949): Le Stade du miroir comme formateur de la fonction de Je, teile qu’elle nous est revelee dans l’experience psychanalytique / Revue Francaise de Psychanalyse XIII, 449-555.
23. Lewin, K. (1948): Resolving Social Conflicts. New York: Harper & Brothers
24. Mahler, M.S. (1964): On Human Symbiosis and the Vicissitudes of Individuation. New York: International Universities Press
25. Mahler, M.S./Pine, F./Bergmann, A. (1975): Die psychische Geburt des Menscnen. Frankfurt/M.: Fischer 1980.
26. Main, T. (1975): Some psychodynamics of large groups / L. Kreeger (Ed.): The Large Group. London: Constable.
27. de Mare, P. (1975): The politics of large groups / L. Kreeger (Ed.): The Large Group. London: Constable.
28. McDougal, W. (1920): The Group Mind. New York: Putnam.
29. Ohlmeier, D. (1975): Gruppenpsychotherapie und psychoanalytische Theorie / A. Uchtenhagen/R.Battegay/A. Friedman (Hrsg.): Gruppentherapie und soziale Umwelt. Bern: Huber.
30. 5EGAL.H. (1964): Introduction to the Work of Melanie Klein. London: Hogarth Press;
31. Turquet, P. (1975): Threats to identity in the large group / L. Kreeger (Ed.) The Large Group. London: Constable.
32. Winnicott. D. W. (1951): Übergangsobjekte und Übergangsphänomene / Psyche 23 (1969), 666-682.