Казанцева А.Е. Психоаналитическое исследование фольклорных метафор для постижения физических процессов эмбриогенеза

 

Статья из электронной версии Вестника психоанализа №1/2010

Как это бывает, вероятно, со всеми психологами, мой интерес к исследованию возник из личного жизненного опыта, в данном случае — из собственного опыта беременности. То, что есть я, но я — больше, чем я, это я плюс ещё нечто и некто, — это было таким удивительным и, одновременно, самим собой разумеющимся фактом. Опыт материнства заставил обратиться к детской литературе такого типа, о которой взрослые люди, не являющиеся родителями маленьких детей, вряд ли когда-нибудь вспоминают или думают всерьёз. Родилась дочь, и настало время, когда сказки «Репка», «Колобок», «Теремок» мне пришлось перечитать раз сто, причём вслух. Затем понадобилось ещё какое-то время, чтоб сложились 2 и 2.
В настоящей работе я рассматриваю связь между архетипическим содержанием народных сказок для самого раннего детского возраста и реальными биологическими процессами в теле эмбриона (плода). «Явление, принадлежащее объективному миру, то есть имеющее физическую природу, служит импульсом для возникновения мифа, выступающего впредь в качестве его сопровождения»2. Для анализа выбраны самые первые сказки, которые обычно предлагаются детям раннего возраста: «Репка», «Колобок», «Курочка — ряба», «Теремок». Филологи, изучающие сказочный материал по-своему, используют для них такое название: кумулятивные сказки. Они, в свою очередь, входят в состав класса рекурсивных сказок. В основу этой классификации положен структурный принцип, который подразумевает повторение сюжетных морфем.
Известный исследователь сказок Пропп описал особенности структуры кумулятивных сказок следующим образом: «основной композиционный прием кумулятивных сказок состоит в каком-то многократном, все нарастающем повторении одних и тех же действий, пока созданная таким образом цепь не обрывается или же не расплетается в обратном, убывающем порядке»3. Пропп считал, что весь интерес и содержание этих сказок состоит «в разнообразном в своих формах нагромождении, что они не содержат никаких интересных или содержательных «событий» сюжетного порядка. Наоборот, самые события ничтожны (или начинаются с ничтожных), и ничтожность этих событий иногда состоит в комическом контрасте с чудовищным нарастанием вытекающих из них последствий и конечной катастрофой»4. Конец сказки: теремок сломался, колобка съели.
Я считаю, что в этих народных сказках описывается эмбриональный опыт, для описания которого подобраны метафоры, понятные детской душе и душе недавней роженицы. Для малолетнего человеческого существа девятимесячные внутриутробные события и последующие роды имеют поистине космическое значение. Во время внутриутробной жизни и родов человеческое существо проходит определённые испытания. Однако осмыслить такой опыт ребенку трудно из-за незрелости его понятийного инструмента. Рекурсивные сказки могут помочь осмыслению внутриутробного опыта и опыта рождения, придавая им символообразующий эффект. Франсуаза Дольто так комментирует эффект символообразования: «чтобы испытание имело символообразующий эффект, необходимо, чтобы присутствующий взрослый назвал происходящее»5. Как я понимаю, в этом процессе важен, во-первых, аффективный контакт рассказчицы (или рассказчика) сказки со слушателем — ребёнком, и, во-вторых, использование речи, как переходного объекта. «Благодаря словарю ребёнок входит в мир культуры, будет понят другим, и будет иметь бессознательный образ тела, получивший пространственно-временные характеристики в отношении с матерью».6 В детском психоанализе существует направление, которое развивали Франсуаза Дольто и ее дочь Катрин Дольто, а также Каролин Эльячефф. Одной из технических особенностей этого направления является рассказывание маленькому пациенту историй о его или ее появлении на свет и о семейной жизни родителей того периода, когда мать была ребенком беременна. Детский аналитик говорит: «единственно разумное и уважительное по отношению к ребенку как речевому существу решение состоит в том, чтобы говорить ему, что он проживает на самом деле и пытаться смягчить его испытания, усилить его безопасность, принимая во внимание детские страхи»7. Таким образом, аналитик с помощью речи, как переходного объекта, строит контакт с бессознательным образом тела ребенка. Используя этот подход, Франсуаза Дольто и Катрин Дольто работали с детскими неврозами и с ранними детскими психосоматическими заболеваниями. Мне представляется, что самые первые, рекурсивные сказки могли создаваться и использоваться древними мамами с похожей целью — помочь ребенку осмыслить и пережить телесный и аффективный опыт внутриутробного периода.
И Франсуаза и Катрин Дольто рассматривают идею, что аффективная жизнь начинается задолго до рождения, одновременно со строительством тела. Логично предположить, что рекурсивная сказка выражает опыт этого строительства. Такая сказка дает слушателю — ребенку понимание, что он существовал во внутриутробном периоде не просто как биологическая система, но и как одушевленная телесная сущность.
Существуют филологические исследования, устанавливающие связь кумулятивных сказок с древними обрядовыми песнями — играми.8 Интересную параллель можно также найти при знакомстве с «Я-эпосом» Альберта Тотилы в изложении Клаудио Наранхо.9 Тотила сосредотачивает свое творчество вокруг идеи «вынашивания в себе духовного трансцендентального тела». При этом процесс формулируется в терминах эмбриогенеза. Тотила использует описание рождения, чтобы таким языком поговорить о своем новом появлении на свет в ситуации кризиса среднего возраста. Для него метафора рождения используется для описания процесса вхождения в новую, высокую область опыта. Мое предложение состоит в том, чтобы двигаться в противоположном направлении и использовать поэтические, фольклорные метафоры для постижения физических процессов эмбриогенеза. Взять фольклорное знание, как зафиксированное в коллективной памяти, и увидеть в нем зашифрованное сообщение о физической структуре и физиологических процессах.
Далее будут представлены доказательства моей гипотезы. Тексты сказок хорошо знакомы читателю, и я не привожу их здесь. В данной статье для сборника в связи с необходимостью уложиться в заданный объем вошёл анализ только 1 сказки.

Сказка «Репка».
Сказка на языке фольклорной метафоры описывает последовательность роста и развития плода. Логика сказки предлагает условно разделить на 2 стадии первый триместр беременности (1 — 12 неделя). В каждой из стадий находятся описания психосексуальных признаков, характерных для психоаналитического определения мужественности — в первой стадии и женственности — во второй.10 Они присутствуют в виде символов или метафор.
Первая из них — это стадия деда, соответствует 1 — 4 неделе беременности. Эта стадия описывает полоролевые признаки мужественности. Дед — мужественность — сперматозоид. «Посадил дед репку» — метафора зачатия, оплодотворения. Это ситуация встречи сперматозоида и яйцеклетки. «Выросла репка большая-пребольшая» — метафора роста зародыша на момент образования бластоцисты и её имплантации в стенку матки. В сказке, как и в сновидении можно увидеть работу механизма инверсии, согласно которому в явлении (образе) можно искать противоположный смысл. В сказке репка выросла большая, хотя реально бластоциста видна лишь под микроскопом. Имплантация — это то состояние, когда происходит закрепление зародыша на стенке матки (репка выросла на грядке). Имплантация наступает на 6 — 7 день после оплодотворения, между матерью и ребёнком ещё нет связи.
«Пошёл дед репку из земли тащить» — через призму инверсии глаголы «тащить, тянуть» превращаются в нечто противоположное, характеризующее особо крепкую связь между землей (маткой) и репкой (бластоциста). В любом случае, их связь набирает силу до такой степени, что оборвать ее невозможно, даже если для этого приложены какие-то сильные внешние воздействия («тянет — потянет — вытянуть не может»). И действительно, мы найдем подтверждения этому, если спросим акушеров — гинекологов. В период от оплодотворения до имплантации разные повреждающие воздействия могут нарушать либо все, либо ничего.’ В первом случае зародыш погибает, во втором — находит резервы для исправления повреждений.
Далее, при наступлении четвертой недели беременности, активно развиваются так называемые внезародышевые органы. Размер 0,4 — 1 мм. Их три — хорион, амнион и желточный мешок. Без этих органов невозможно дальнейшее развитие эмбриона. Вот почему природа отвела целую неделю на их экстренную «сборку», снизив при этом темпы развития клеток самого зародыша. Эти органы будут выполнять функции поддержки и всесторонней защиты. Хорион впоследствии превращается в плаценту, а амнион — в плодный пузырь. Считается, что над созданием этих органов отцовские гены работают активнее, чем материнские. Это позволяет мне утверждать, что для метафорического описания первых недель беременности необходимо, чтобы первой фигурой сказки стал дед — мужской персонаж.
Далее, с конца 4 — начала 5 недели наступает стадия бабки. Матка еще не растёт. Во-первых, устанавливается кровеносная система связи матери и ребёнка через трофобласты. Это такая физическая связь, с помощью которой вещества, принимаемые матерью, попадают в эмбрион’’. Во-вторых, у эмбриона появляются типично женские биологические клетки — гонобласты, и активно развивается женская ткань — плацента. Гонобласты — предшественники его (или ее) сперматозоидов или яйцеклеток. В это время природа решает вопрос, кто родится в следующем поколении — мальчик или девочка. Вопрос рождения, продолжения рода требует активного женского участия. Бабка — женственность — гонобласты, плацента.
На 6 неделе начинается органогенез. Происходит закладка сердца, трахеи и нервной трубки, печени и поджелудочной железы. Это органы, которые располагаются около диафрагмы. Представляет интерес появление и развитие лёгких и бронхиального дерева. На 7 неделе трахея разветвилась на 2 бронхиальные веточки. Эти органы, а также диафрагма будут позднее, после рождения, осуществлять механизм дыхания. Здесь уместно вспомнить Франсуазу Дольто, согласно её метафоре, дыхательный образ является пуповиной, которая предоставляет кислородное обогащение. Атмосфера, воздух, которым дышат — это общая для всех людей плацента.11. Закладка бронхолёгочного древа — это символическое сообщение о роли материнского, женского начала. Бронхолёгочное древо, которое связывает каждого человека с атмосферой — это метафорический прообраз сосудистых разветвлений плаценты и пуповины. Поэтому то, что в сюжете появляется именно бабка (женская, материнская фигура) кажется вполне закономерным. Размер ребёнка на 7 неделе — 8 мм. 8 неделя — матка размером с грейпфрут, лёгкие продолжают ветвиться. 5 — 10 неделя — время высокой степени уязвимости. На 11 неделе рост плаценты становится очень быстрым — стадия бабки обязывает.
’-Келли Шенехен. «Беременность после 35». М.:ФАИР-ПРЕСС, 2003. С. 33.
’’- там же С.37.
Бабка зовет на помощь внучку. Это событие относит нас к 12 неделе беременности, после которой начинается 2 триместр. Соответствие анатомического и символического выражено в таком аспекте, как исчезновение у плода хвоста — происходит очеловечивание (на 11 неделе). С этой недели признается существование плода именно как будущего ребенка, в сказке появляется новый персонаж — ребенок, внучка. Это период, когда ребёнок входит в социальный мир. Окружающие узнают о его существовании, поскольку в этот период начинают обнаруживать себя округляющиеся формы женщины.12 Акушеры — гинекологи дали этому периоду название — фетальный. Теперь зародыш называется плодом. Все системы и органы сформировались. Им остаётся только развиваться. Эпоха внучки — это важнейшие двадцать недель, в течение которых развиваются и доводятся до ума все важнейшие органы и системы человеческого существа: сердечно сосудистая, мочеполовая, кроветворения, нервная ткань и т. п.’’
Далее на сцену выступают персонажи — животные: собака, кошка. Это символизация событий на последних трех месяцах беременности (последний, 3 триместр). В этом периоде в организме будущего человека происходит ещё ряд серьёзных событий, которые так же зашифрованы коллективным бессознательным. В возрасте двадцать восьмой — тридцатой недели плод становится гораздо крупнее и тяжелее. С 28 — 30 недели весь оставшийся срок плод занят подготовкой к рождению и внеутробной жизни. 28 недель — ребёнок открывает глаза. 29 недель – начинает работать иммунная система. На зубах появилась эмаль. Ребёнок, преждевременно рожденный на этой неделе, уже имеет достаточные шансы на выживание’’. Ассоциативный ряд — ребёнок с этого времени может быть живучим, как кошка или собака. Так же, как и в сказке про курочку — рябу, персонажем, который приведет в новое движение всю эту сложнейшую систему, является мышь, при том, что плод стал максимально большим и в этих сроках последствия тератогенных влияний не так фатальны, как при ранних сроках. Чем мельче зародыш, тем крупнее персонаж (фигура деда), и размер персонажа намекает на то, что события слишком важны, значительны. 40 неделя — ребёнку очень тесно в матке, не пошевелиться. На стадии мыши — самого мелкого персонажа — плод, наоборот, стал большим и сильным. Мышь в сказке — та сила, которая помогает вырвать репку из земли. Разрывается связь между матерью — землей, матерью — маткой буквально и репкой — плодом. Репка теряет свое значение плода, прикрепленного к матери — земле, и семья в лице бабки, деда и внучки уносит ее домой.
’- Келли Шенехен. «Беременность после 35». М.:ФАИР-ПРЕСС, 2003. С.104.
’’ — Келли Шенехен. «Беременность после 35». М.:ФАИР-ПРЕСС, 2003. С.248-249.
Заключение. Кумулятивные сказки рассказываются деточке для того, чтоб дать ей или ему некое знание, для осмысления истории своего появления в этом мире, истории своего прихода в жизнь. Также эти рассказы были важны для самой рассказчицы, чтобы осмыслить происходящие в ней физические процессы. В этих сказках ребенку дается информация о жизни с самого момента зачатия, оплодотворения и до момента рождения, как момента метафорической смерти, перехода. Кумулятивные сказки предлагают помощь в переработке тревожного материала как ребенку, так, вероятно, и самой матери, которая эти сказки рассказывает. В случае, если мать находится в отдалении (на работе, например), эти сказки все равно будут рассказаны бабушкой, или дедушкой, и необходимое знание ребенок получит. Таким образом символообразующий эффект для ребенка может быть выполним как матерью, так и другим лицом, но при этом символообразующий эффект будет важен и для ребенка и для личности, рассказывающей сказку.
В заключение хотелось бы привести слова Катрин Дольто: «те, к кому обращаются и рассказывают про жизнь, про любовь, про красоту, добро, про грустное, трудное, чудесное с самого рождения и даже раньше, когда они в материнском лоне, получают привилегии. Слова являются их счастливым случаем»13.

Список литературы:
1. Франц Мария-Луиза. «Психология сказки». СПб. Б.С.К. 1998. С.9.
2. Юнг К. Г. О современных мифах. Москва, 1994. С.22.
3. Пропп В. Я. «Русская сказка» 1984. С. 293
4. Пропп В. Я. «Русская сказка» 1984. там же.
5. Дольто Ф. «Ребенок Зеркала» М. ПЕР СЭ, 2004. С. 38.
6. Дольто Ф. «Ребенок Зеркала» М. ПЕР СЭ, 2004. С. 15.
7. Дольто Ф. «На стороне ребенка» Екатеринбург. У-Фактория. 2004. С. 648.
8. Третьякова Ш. «К вопросу об исторических корнях кумулятивных сказок» Гуманитарные науки в Сибири. 2005 № 4.
9. Наранхо Клаудио. «Песни просвещения» СПб.: «БСК» 1997. С. 227-267.
10. Б. Э. Мур. «Психоаналитические термины и понятия» Москва «Класс»2000. С. 109.
11. Ф. Дольто. «Ребенок зеркала» М. ПЕР СЭ 2004. С.18 .
12. К. Дольто-Тонич. «На путях рождения» Издательский дом Удмуртский университет. Ижевск 2003. С. 64.
13. К. Дольто. Бумажные змеи. «ERGO» Ижевск. 2006. С. 20.

Добавить комментарий