Начать хочется с предположения, что субъектом труда является не только сам трудящийся, но и работодатель, то есть тот, кто организует условия трудовой деятельности с целью получать максимальную пользу на выходе. Работодатель по определению дает работу, но не всегда навязывает, он подает ее таким образом, что второй субъект (работник) хватается за предложенное и на сегодняшний день часто больше дорожит правом на труд, нежели правом на отдых. Кроме того, существует иерархия работодателей, поднимаясь по ступеням которой мы переходим от личностей к феноменам. В результате подобного движения оказывается, что основным и самым респектабельным работодателем является государство, или, точнее, тип социальности, в рамках которой происходит трудовой процесс. В рамках организованного социума существуют технологии создания рабочих мест, одобряемые методы работы и карьеры, определенные типажи работников. Можно назвать этого невидимого, но весьма императивного работодателя культурой, если вспомнить классическое психоаналитическое определение культуры: «Культура — совокупность символически выраженных провокаций страха, напоминающих человеку о травмах его детства».
Труд является одним из ведущих ритуалов принудительной коллективной регрессии, отличаясь от других культурных ритуалов большей продолжительностью и всеохватностью. Как и любое другое репрессивное мероприятие, процесс труда связан с серьезными телесными ограничениями, регламентированностью отреагирования телесных импульсов и с травматичной для бессознательного символикой. Все это приводит к личному и коллективному регрессу, выражающемуся в определенных производственных ритуалах. Так, на предприятиях в обязательном порядке должен присутствовать документ, описывающий правила внутреннего трудового распорядка: приход на работу, уход с работы, перерывы на обед и чаепитие, критерии опозданий и перечень взысканий, который почему-то всегда обширнее и подробнее, чем перечень поощрений. Правила внутреннего трудового распорядка — документ, устанавливающий тотальный контроль над телесными отправлениями человека во время рабочего дня (как правило, это восемь часов самого активного периода суток). Часто регламентируются даже перерывы для курения или этот способ индивидуальной регрессии вообще запрещается в рабочее время. Часто репрессивная экспансия работы, рабочего коллектива распространяется и на личную жизнь, досуг и семью. К примеру, для эффективного управления трудовыми коллективами в советское время использовались коллективные походы на культурные мероприятия, перенос центра выяснения семейных проблем в общественные организации, функционирующие по месту работы. Сейчас в «продвинутых» предприятиях организуются коллективные турниры по боулингу, внедряются различные корпоративные праздники. Так что фактически трудовое взаимодействие во временном измерении расширяется до 10-12 часов в сутки.
Работа — это, по сути, один из ведущих обрядов инициации в современном мире, имеющий аналоги обрезания и выбивания зубов (в виде различных производственных травм). Кстати, поощрение травм на производстве путем пожизненной оплаты лечения и прочих даров связано именно с необходимостью более явного телесного клеймения человека. Ветеран труда по многим льготам приравнивается к ветерану войны. Это означает, что раны, полученные в бою с внешним врагом-агрессором, сравнимы с травматичностью многолетней службы «в тылу». Вспомним приманки, расставляемые трудовым сообществом для неокрепших душ молодых специалистов: льготы на получение жилья, приоритетность в продвижении по служебной лестнице и т. д. Все делается для того, чтобы относительно свободный человек (настолько, насколько ему удалось сохранить эту иллюзию после огня образовательных учреждений, воды больниц и поликлиник и медных труб семейных отношений) поскорее вработался и перестал замечать ежедневное насилие.